— Майор ФСБ Дарья Кончаловская. — Девушка выудила из кармана удостоверение и предъявила его святому отцу в раскрытом виде.

— Ты эту липу убери, дочь моя, — степенно сказал отец Никодим, — в церкви святой негоже обманывать служителя Господа. В таком возрасте звания майора не присваивают.

— Вообще-то мы еще не в церкви, — начал оправдываться стажер, лихорадочно соображая, что теперь делать. — Нас туда не пускают…

— А если я свое удостоверение предъявлю? — вышел из-за спины священника Знахарь. — Вас это убедит? Званием я, правда, не вышел. Всего лишь капитан, хотя в нашем подразделении и в двадцать можно до генерала дослужиться.

Отец Никодим изучил его корочки, поднял глаза на Валентина.

— А вы, молодой человек?

— А я даже не полезу, — ляпнул стажер, — вдруг мне и впрямь уже генерала присвоили? Так вы вообще в несознанку уйдете.

Священник невольно улыбнулся. Что-то опять насторожило Валентина… тишина за спиной! Он резко повернулся. Дворник, поймав его взгляд, опять начал мести.

— Это кто? — требовательно спросил юноша отца Никодима.

— Это? Блаженный наш. Немой. Слышать слышит, но не разговаривает. Только мычит да бурчит. Такое бывает после сильной контузии. Это у него после первой чеченской кампании. Боевой офицер был. Я видел его бумаги, когда дворником брал. Сейчас он смирный человек. При церкви живет. Одно время проблемы были с алкоголем. Словом божьим лечили. Пока вот держится.

— Да? Ладно. Ну тогда давайте поговорим о Мишке.

— Не поговорим. Не верю я вам, дети мои… — Святой отец развернулся и хотел было пройти обратно в храм, но Дарья перегородила ему дорогу.

— Назовите человека, которому вы верите, Николай Алексеевич, и дайте нам номер его мобильного для ускорения процесса. Через пять минут наше начальство созвонится с его начальством, затем его начальство созвонится с ним, а потом он уже позвонит вам и подтвердит наши полномочия. Такой вариант вас устраивает?

Священник заколебался.

— Отец Никодим, — решительно сказал Валентин, — нам некогда в шпионские игры играть. Время очень дорого. Мишка — мой старый друг. Мы с ним с первого класса вместе, неразлейвода были. Пока я в армии служил, уже шестеро моих друзей погибло. Здесь, в Рамодановске, в мирном городе. Я не верю в самосожжение и не верю в случайную смерть друзей. Затеял собственное расследование и вышел на интересные факты.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Валентин Святых.

— А-а-а… Святой Валентин…

— В школе меня так и дразнили, — признался стажер.

— Да, Михаил мне говорил как-то о вас.

— Сектами он по вашему поручению занимался? — в упор спросила священника Дарья.

— И да и нет, — медленно ответил отец Никодим, меряя девушку взглядом. — Сам вызвался, хотя проблему эту мы не раз с ним обсуждали. Похоже, вы действительно из органов. Надо же! Майор. В мое время таким пигалицам майора не давали.

— Времена изменились, святой отец, — пожала плечами Дашка.

— Это я уже понял. Что ж, потолкуем, раз такое дело. — Священник сделал приглашающий жест в сторону маленькой беседки в глубине церковного двора.

Валентин неуверенно посмотрел на Знахаря.

— Иди, — махнул рукой ему Федя, — все нити дела у тебя в руках. Моя задача — пока только охрана.

Стажер благодарно кивнул ему и пошел за отцом Никодимом. Дашка, разумеется, увязалась следом.

— Так что вас конкретно интересует?

— Для начала давайте определимся, — довольно агрессивно приступила к допросу Дарья. — Ваша деятельность санкционирована вашим церковным начальством?

— Нет, — сумрачно ответил отец Никодим, — мое начальство не устроили мои методы работы с сектантами.

— Но догадывается? — продолжала настаивать Дарья.

— Догадывается. Я направлял запрос митрополиту. Со мной провели беседу и прозрачно намекнули, что готовы оказать всяческое содействие в этой нелегкой борьбе, но партизанщины не потерпят. Иначе, сказали, можно скатиться до бесовской инквизиции католицизма, которая однажды уже подорвала устои церкви. Римскому папе даже извиняться перед всем миром пришлось. Христианство в этом, слава богу, не запятнано. А как с ними еще можно иначе?! — Лицо отца Никодима побагровело. — Они же до жертвоприношений человеческих докатились. Это нелюди в рясах! К ним человеческие законы неприменимы! Спрашиваете, посылал ли я Михаила? Да, посылал. Это мой грех, мне за него перед Богом отвечать придется. Мне, и только мне!

— Никто не винит вас, отец Никодим, — поспешил успокоить его Валентин. — Скажите лучше, когда вы его в последний раз видели?

— Приходил он ко мне перед самой смертью. Как раз перед этим на новую секту вышел. У него на них нюх. Прямо-таки талант. Данные собирать на нее начал, в доверие втираться… в общем, пришел и ахинею какую-то нести начал. О потусторонних силах, дьявольских проклятиях. О друзьях погибших говорил, об игрушке какой-то. Утверждал, что его тоже смерть скоро ждет. Ну думаю, доработался. Крыша поехала. Пора его с дела снимать, пока до смирительной рубашки не дошло. Он ведь и впрямь как одержимый работал. А тут друзья один за другим погибают. Напряжение-то на психику какое! И все эта игрушка ему покоя не давала!

— Вот эта? — Валентин расстегнул пиджак, вынул из-за пояса пакет и извлек из него пазлы.

— Ну ты… — Дарья обожгла стажера бешеным взглядом и стиснула зубы, чтобы не наговорить при постороннем лишнего, потом перевела взгляд на артефакт и тихо ахнула. Из черной подставки на их глазах вырастал объятый пламенем крест с распятой на нем человеческой фигуркой. Лицо жертвы просматривалось плохо и чем-то напоминало безликую посмертную маску. Девушка схватилась за телефон. — Стас! Немедленно к Николо-Дворянской церкви дополнительную охрану!

— Что? Нападение?

— Нет. Этот придурок артефакт сюда притащил!

— Вот теперь точно уволю! Ждите. Скоро будем. Мы уже близко.

Стажер их не слушал. Он со странным спокойствием смотрел на призрачные всполохи пламени на кресте.

— Это уже не пазлы, — пробормотал Валентин. — Раньше свою смерть друзья сами себе собирали из мелких деталей. А теперь она сама собралась.

Юноша поднес руку к пламени, но оно его к себе не подпустило. Невидимое силовое поле, окружавшее крест, оттолкнуло пальцы.

— Так вот он о чем говорил… — Отец Никодим осенил себя крестным знамением. — А я ведь не поверил. Эх, Мишка, Мишка…

— Твою мать! — простонала Дашка, схватилась было за телефон, но потом безнадежно махнула рукой. — Святой отец. Вы же к Богу ближе. Неужели ничего нельзя сделать?

— А ведь и верно, — опомнился батюшка. — Быстро за мной в церковь. Если это бесовское, то против святой воды не устоит.

— Не поможет, — обреченно выдохнул Валентин. — Неужели вы думаете, Мишка до этого не додумался? Наверняка уже устраивал ей водные процедуры.

— Все равно надо попробовать! Дай ее сюда.

Валентин торопливо отдернул руку и поспешил затолкать артефакт в пакет.

— Куда голыми руками? — прикрикнул он на отца Никодима. — Неужели не понятно, что это смерть?

— Но почему ты не хочешь, чтобы он тебе помог? — разозлилась Дарья.

— Потому что это не поможет!

— Откуда такая уверенность, сын мой? — мягко спросил святой отец.

— Потому что я это чувствую. Эта зараза уже выбрала свою жертву и не отступится, пока не доведет дело до конца. А потом возьмется за другую… вот теперь я понял!

— Что? — тревожно спросила Дарья.

— Все погибли случайно. Все, кто имел с этой гадостью дело. Пашка мечтал построить дом, пазлы сложились в дом и угробили его. Женька мечтал о великолепном банковском офисе, пазлы сложились в офис и угробили его! Около банка его и взорвали. Лешка Черныш мечтал о крутой тачке — и они его тоже убили. А Мишка… он все понял и захотел остановить эти смерти на себе. Добровольно пошел в огонь. Решил, что, если пожертвует собой, то череда смертей на нем закончится.

— Как это на него похоже, — прошептал отец Никодим.

— Если со мной что случится, — тоном приказа сказал Валентин, — эту дрянь, — тряхнул он пакетом, — зарыть как можно глубже и забыть место, в котором зарыли. Главное — руками ее не трогайте. Тогда, может быть, отстанет.